Николай Бондаренко - В воздухе - испытатели
- А кто должен был прыгать?
- Совершить прыжок следовало мне. И вот вместе с Низяевым уходим на аэродром. Там он еще раз проверил, насколько надежно подогнана каждая лямка, и по-отечески сказал: "Ну, что ж... Счастливого пути, товарищ Романюк! Прыжок будет выполнен благополучно!" Странное чувство охватило меня, когда я направился к самолету для выполнения прыжка. "Ведь парашют, которому я доверяю свою жизнь, - думал я, - захвачен у врага..." Но потом, вспомнив, что его уложил Николай Васильевич, я успокоился. А через два десятка минут трофейный парашют благополучно доставил меня на землю.
- И никаких, даже малейших ЧП?
- Никаких...
- Но вообще-то у вас были ЧП в воздухе, и, честно говоря, не раз...
- А почему в воздухе?
- Ну, а где? Не на земле же...
- Бывают и на земле! Обычно принято думать, что примечательные события, сопровождающие жизнь парашютиста, происходят с ним только в воздухе. Это неверно. Например, приземление - это очень ответственный момент парашютного прыжка. За время работы в качестве парашютиста мне приходилось приземляться в самой различной обстановке. Но одно из приземлений при испытании опытного парашюта, пожалуй, навсегда останется у меня в памяти.
- Это интересно... Расскажите...
- Мне предстояло совершить прыжок с высоты семь тысяч метров. Через некоторое время после отделения от самолета я раскрыл парашют. Раскрыл и снижаюсь. Но оказалось, что расчет на сбрасывание был сделан штурманом неточно и меня отнесло в район одной деревни. С высоты шестьсот - семьсот метров я заметил ровную поляну и, решив приземлиться на ней, открыл запасный парашют. Вверху ветерок был небольшой, но, когда мне оставалось снижаться двести - триста метров, он у земли значительно усилился, достигнув десяти двенадцати метров в секунду.
- Это уже не ветерок...
- Да, это уже не ветерок... И меня отнесло дальше поляны. Приземлился я на колхозном огороде. Погасить парашюты не удалось, и сейчас же после приземления они, наполненные воздухом, потащили меня по огороду. На краю огорода запасный парашют запутался в кольях. Однако силой наполненного воздухом главного парашюта сорвало и потянуло часть изгороди. И парашют потащил меня все дальше и дальше. Потащил через ложбину, камни, ухабистую дорогу... Скоростенка, скажу вам, была приличная. А навстречу мне бежала вся деревня: дети, женщины, старики... Как только парашют вынесло за пределы огорода, ветер поднял его кверху и бросил на провода телеграфной и электрической сети. Меня потянуло в воздух. Какое-то мгновение купол парашюта находился по одну сторону проводов, а я висел по другую. Затем произошло то, чего и надо было ожидать: электрические провода соединились с телеграфными и высекли целую молнию. Я инстинктивно закрыл глаза и в этот момент камнем полетел вниз. Раскрыв глаза, увидел порванные провода, сваленные два столба, все еще наполненный воздухом купол парашюта и группу колхозников. Испугавшись, что купол потянет меня дальше, я крикнул: "Держите парашют!" Когда поднялся с земли, то увидел, что добрая половина деревни лежит на нем. Встреча была радостной и восторженной. Убедившись, что парашют дальше меня не потянет, колхозники оставили его и приблизились ко мне...
- Зимой это произошло?
- Нет, летом. Был жаркий полдень, и вид человека, одетого в меховой комбинезон, шлем, меховые собачьи унты, сами понимаете, вызвал у колхозников искреннее недоумение. Помню, седенький старичок подошел ко мне вплотную, пригнулся, погладил рукой ворс унтов и, улыбнувшись, спросил: "И откуда тебя, сынок, принесло к нам? Свалился, как ангел с небес!"
- Сколько же метров вас волокло по земле?
- Вместе с колхозниками я прошел по тем местам, через которые меня проволок парашют. Расстояние от места приземления до телеграфных столбов равнялось примерно пятистам метрам.
- Ничего себе...
- Да "пропахал" порядком...
- Расскажите еще что-нибудь интересное. О свободном падении, например. Об автоматах, конструкторах...
- Когда я работал в строевой части инструктором парашютного дела, мною было подготовлено немало парашютистов-перворазрядников. Почти все они выполняли свои прыжки уверенно. Но был один товарищ, который закончил прыжок неудачно. Из-за растерянности он раскрыл парашют на очень маленькой высоте и повредил себе ноги. Были отдельные случаи неудачных прыжков и в других частях. Поэтому понятной была та радость, с которой я и мои товарищи встретили весть о конкурсе на лучший прибор, автоматически раскрывающий парашют. Такой прибор мог оказать неоценимую помощь, особенно при подготовке перворазников. Если не раскроет парашюта сам прыгающий, то за него раскроет прибор. Вот такая механика... И понятно, что каждый из нас, инструкторов, с нетерпением ждал результатов конкурса. Мне потом стало известно, что наши конструкторы приняли деятельное участие в этом конкурсе. Наконец, результаты конкурса были опубликованы. Первая премия была присуждена братьям Дорониным. Три брата... Их имена были для авиации еще неизвестны...
- Николай Доронин... - начал я.
- Владимир и Анатолий... - дополнил Романюк и продолжил:
- Задолго до испытания этих приборов я был приглашен на одно совещание. Там должны были демонстрировать свои приборы братья Доронины и конструктор Титов, прибор которого был удостоен второй премии. Я, конечно, не один ехал... И вот по дороге к нам подошли два молодых человека, одетых в форму железнодорожников. Тот, что был постарше, представился: "Николай Доронин..." Вот так я и мои товарищи познакомились с Дорониными, замечательными конструкторами парашютных приборов.
- Кто из них был инициатором и руководителем работы?
- Николай. Он руководил работой своих двух братьев по изобретению и вел дела, связанные с испытанием и изготовлением первых серийных экземпляров прибора.
- А кто испытывал в воздухе эти приборы?
- Испытания приборов братьев Дорониных и Титова в основном проводили Аминтаев, инженер Гульник и я. Совершил я тогда девятнадцать затяжных прыжков. Первый из них выполнялся с высоты тысяча двести метров, причем свободное падение не превышало по времени десяти секунд.
- Хорошо прибор Дорониных работал?
- Отлично работал! Затем высота увеличивалась и увеличивалась, а вместе с ней увеличивалось и время свободного падения. Наконец, я получил задание совершить прыжок с высоты семи тысяч метров; раскрыть парашют должен был полуавтомат через восемьдесят секунд после моего отделения от самолета. В пять часов утра я был на аэродроме. Погода была отличной. Вместе со мной на аэродром прибыли инженеры, Николай Доронин, летчики. А техники самолета прибыли еще раньше.
